Крупнейшая депортация балтийских народов в Сибирь
25 марта 1949 года исторический день для многих прибалтов. Латышей, литовцев и эстонцев погрузили в вагоны для скота, направлявшиеся в Сибирь.
С 25 по 29 марта 1949 года латвийское население вместе с населением двух других прибалтийских стран пережило самую массовую депортацию в своей истории. Советский режим, вновь оккупировавший страны Балтии в 1944 г., решил провести повсеместную, масштабную и беспорядочную депортацию целых семей в Сибирь. Было депортировано 13 624 латышских семьи, всего 42 149 человек, в том числе мужчин, женщин, детей, стариков, в основном отправлено в сибирские округа Иркутск, Красноярск, Новосибирск, Амур, Омск и Томск. Только по пути к местам депортации погибло 183 человека, родилось 6 детей. За годы депортации (которая для многих закончилась лишь около 1955/1956 гг.) погиб 4941 человек, 12% от общего числа депортированных. Многие другие так и не вернулись домой. Это была одна из самых трагических страниц в истории Латвии в условиях советской оккупации, преступление, преследовавшее очень специфические цели для советской экономики и нового общественного порядка, который московский режим хотел установить в странах Балтии. Основной целью депортаций 1949 года была коллективизация деревни и советизация Латвии.
Латвия уже пережила массовую депортацию во время первой советской оккупации, в июне 1941 года. В то время было депортировано около 15 000 человек, но эти две депортации соответствовали разным критериям и целям. В 1941 году депортированными были в основном люди (и их семьи), считавшиеся опасными элементами для нового коммунистического общества, которое должно было быть создано в Латвии, люди, которые в различных случаях считали себя связанными с прошлым капиталистическим буржуазным государством.
Обстоятельства и сценарии депортации 1949 г. существенно отличаются. Депортация 1949 года затронула, в частности, один класс, так называемых «кулаков», потому что целью этой кампании террора было продолжение национализации земель и экспроприации земельной собственности и, следовательно, насильственная коллективизация населения. деревне, через колхозную систему. Коллективизация земли была необходимым шагом на пути к советизации латвийского общества. Цели депортации ясны уже из конфиденциальной информации, направленной Министерством внутренних дел СССР 12 марта 1949 г., в которой также указано общее количество семей, подлежащих депортации, и распределение по различным районам Сибирской области.
Москва, 12 марта 1949 г.
Тема: депортация кулаков и их семей, бандитов и националистов с территории Литвы, Латвии и Эстонии.
Директивой Совета Министров №. № 390-139 Министерству национальной безопасности поставлена задача о высылке из Литвы, Латвии и Эстонии кулаков и семей, бандитов, националистов и семей, оказавшихся в условиях.
Совет Министров СССР установил, что указанные лица подлежат пожизненному заключению в места лишения свободы. Депортированным разрешается приносить личные вещи, такие вещи, как одежда, посуда, мелкий сельскохозяйственный и хозяйственный инвентарь, а также запас продуктов питания. Для каждой семьи ограничение по весу составляет 1500 кг.
Совет Министров СССР поручил Министерству внутренних дел организовать сопровождение и переброску железнодорожным и водным транспортом к местам содержания под стражей, при тщательном надзоре за местами высылки и правильном расселении задержанных, установив режим что исключает любую возможность побега; размещение депортированных в сельскохозяйственных предприятиях (колхозах и совхозах) и на фабриках.
Во исполнение настоящей директивы Совета Министров приказано:
отправка из Литвы, Латвии и Эстонии кулаков, националистов, бандитов и их пособников с семьями в специальные места содержания под стражей:
- В Красноярском крае - 4000 семей
- В Новосибирской области - 3000 семей
- В Томском районе - 7000 семей
- В Омской области - 6000
- В Иркутской области - 6967 семей.
В директиве МВД тогда указывались все меры, которые надлежало осуществить как в местах депортации по организации прибытия, распределения и размещения депортированных, так и в местах исхода, в Латвии, Литве и Эстонии, по организации встреча семей и их размещение в поездах, следующих в Сибирь.
Национализация земель была одной из главных задач советского хозяйственного плана тех лет, добиться советизации стран Балтии. Высылка тысяч семей, считавшихся кулацкими или богатейшими крестьянами, отвечала именно этой логике. Мы можем сначала спросить себя, почему советский режим ждал пять лет, после новой оккупации 1944 года, чтобы осуществить план депортации и уничтожения латышского кулака. Во время первой советской оккупации, с 1940 по 1941 год, советский режим немедленно организовал массовую депортацию лиц, считавшихся политически опасными, которая состоялась 14 июня 1941 года. В этом случае было депортировано около 15 тысяч человек, но эта депортация соответствовала одна другая цель. Депортация 1949 г. преследовала вполне конкретные социально-экономические цели, но прежде чем ликвидировать кулачество, нужно было дать ему время, сразу после войны, восстановить латвийскую деревню, которая, как и вся страна, серьезно пострадала от война. После нескольких лет относительной свободы, когда латвийские крестьяне подняли на ноги сельскохозяйственный сектор страны, настало время для ликвидации кулачества.
Кулаков уже давно преследуют очень высокие налоги и обязательства по доставке большей части их продуктов и животных каждый год. Те, кто не мог, а это были почти все, были экспроприированы. Надо учитывать, что класс кулаков в Латвии был особенно многочисленным, включая большую часть латышских крестьян, потому что этот класс исчислялся на основе довоенных доходов и производства. Однако после Второй мировой войны доход и богатство большинства этих мелких собственников были намного ниже того уровня доходов и состояния, которым они обладали до войны, и поэтому очень немногие все еще могли считать себя «состоятельными» фермерами. В любом случае, согласно советской власти, кулакам не было места в новой национализированной экономике оккупированных республик, а сожительство с новой колхозной системой было невозможно. Имущество кулаков часто граничило с новыми колхозами, и когда они были вынуждены отдать принадлежащие им земли колхозам, создавались условия для глубокого недовольства. Те, кто был экспроприирован за несоблюдение норм поставки продукции государству, не могли быть включены в колхозную систему, считаясь общественно опасными лицами. Кулаки считались социальными «агитаторами», особо опасными для системы, и единственным способом их обезвреживания была отправка их в качестве рабочей силы в крайние районы СССР. В секретном письме генерального прокурора Александра Мишутина от 21 сентября 1948 года секретарю Латвийской коммунистической партии Калнберзиньшу говорится:
Что касается систем ликвидации контрреволюционных элементов, враждебных Советской Латвии, то способ их переноса в другие районы страны мог иметь силу только в первый период, когда начал создаваться колхозный строй. Теперь, когда колхозный строй развит по всей стране, кулаков уже некуда переселять, и в то же время невозможно разместить их в колхозах. Единственным подходящим решением этой проблемы является перевод кулаков в самые отдаленные районы Советского Союза».
После депортации более 42 000 латышских кулаков с 27 марта по 6 апреля было создано 1740 колхозов, в среднем 245 колхозов в день. Толчок к созданию новых колхозов и преобразованию латвийской сельскохозяйственной системы, приданный депортацией в марте 1949 года, подчеркивается также методами, использованными для идентификации и депортации людей. Основная цель состояла в том, чтобы удалить семейную ячейку и реквизировать собственность этой семьи. Могло случиться так, что кто-то из членов семьи, возможно, даже глава семьи, не присутствовал при задержании и не был депортирован вместе с остальными членами семьи. Но и в этом случае впоследствии избежавших ареста не разыскивали для отправки в СИЗО. В то же время были арестованы и депортированы люди, которые причинно находились на ферме или в целевом доме ЧК и не входили в семейную ячейку. Главное было освободить это имущество и передать его колхозу. Данные о депортации за март 1949 г. показывают, что большинство депортированных составляли женщины и дети, 73% от общего числа.
В секретном донесении министра внутренних дел Круглова от 18 мая 1949 г. на имя Сталина, Берии, Молотова и Маленкова количество депортированных, разделение на мужчин, женщин и детей и распределение их по колхозам, совхозам и в заводы регионов на крайней границе советской империи.
Колхозы, совхозы, хозяйственные и хозяйственные организации, в которых планировалось разместить депортированных, осуществили все необходимые мероприятия по их размещению. Были подготовлены жилые помещения, общежития и другие места для размещения депортированных, а также организован транспорт для доставки их от станций прибытия конвоев к местам их содержания.
Всего из Литвы, Латвии и Эстонии было депортировано 30 630 семей кулаков, националистов и бандитов, в количестве 94 779 человек, в том числе 25 708 мужчин, 41 987 женщин и 27 084 детей. Из Литвы 9518 семей (31 917 человек), из Латвии 13 624 семьи (42 149 человек), из Эстонии 7488 семей (20 713 человек).
Депортированные были размещены на следующих рабочих местах: в колхозах 75 790 человек, в совхозах 16 005 человек, в золотопромышленных предприятиях 2031 человек, в лесоперерабатывающих предприятиях 953 человека. Среди депортированных зарегистрировано 2850 нетрудоспособных стариков, 185 малолетних детей без членов семьи, которые могут о них позаботиться, и 146 инвалидов, полностью нетрудоспособных.
В отличие от первой депортации в 1941 году, мужчин не отделяли от остальных членов семьи. Абсолютно большее число женщин, чем мужчин, и даже большее число детей, чем мужчин, подчеркивает, с одной стороны, исключительную цель высвобождения собственности для экспроприации, а с другой — бесчеловечность операции, в результате которой депортация устарела. нетрудоспособные, инвалиды и даже 185 детей без семьи.
То, что произошло в ночь с 24 на 25 марта, произвело на латышей глубокое впечатление. Депортация затронула многие семьи, но даже те, кого не коснулись напрямую, понимали, что это будет точкой невозврата для их страны, на пути ассимиляции с Советской Россией. Во многих школах, на фабриках, в магазинах охватила паника среди людей. В сообщении ЦК Латвийской коммунистической партии секретарю партии Калнберзиньшу описана реакция рижан после ночи 24 марта.
О настроении рижан в связи с событиями ночи с 24 на 25 марта.
(записка от 26 марта 1949 г. Дроздовых ЦК секретарю ЦК ЛР Калнберзиньшу)
Среди жителей Риги активизируются дискуссии о событиях ночи с 24 на 25 марта. На фабриках, фабриках, в магазинах, на рынках - везде говорят об этих фактах. Многие относятся к этому положительно, они утверждают: «Они давно должны были это сделать. Теперь бандитов будет меньше. Латвия будет очищена от врагов народа и тому подобное… Однако множатся и другие толкования, некоторые объясняют эти факты так: «Эта операция означает, что скоро будет война, американцы и англичане готовятся нападают на Советский Союз, а они милитаризируют Западную Германию». «Пять лет после войны в Латвии никого не трогали, теперь латышей депортируют, потому что им нужны люди для уборки тайги». «Из Риги выведено 20 000 латышей, 80% из которых женщины и дети. На станции Ропажи находится около сотни колонн, где днём и ночью грузят латвийских граждан. Они уедут еще на две-три ночи».
Ученики 23.видуссколы, вернувшиеся с занятий, сообщили родителям, что намерены отправить в Сибирь всех латышей, которые забрали во время занятий трех девушек из комсомола из 2.видуссколы. Это вызвало большое беспокойство и тревогу у их матерей. Некоторые работники фабрики «Большевичка», рассказывая истории своих детей, проявляют беспокойство. Между прочим, учителя ничего не делают, чтобы блокировать такие разговоры, они сами в панике, будто вся латышская «интеллигенция» обречена на депортацию.
Нездоровые и провокационные слухи вызывают нервозность даже у честных работников. Б.Дамбе, рабочий завода «Мара», член городского совета, задал вопрос председателю заводского комитета: «Что происходит в Риге? Ходят страшные слухи, что всех латышей сошлют в Сибирь - за что? Я больше не могу работать, мне это больше не нравится», — Б. Миля — с того же завода, отличный работник, тоже встревоженный депортациями. Все это сильно сказывается на работе фабрики, в результате чего вечерняя смена 25 марта произвела 1700 пачек белья вместо обычных 2200 - 2300. С этой фабрики арестовано два человека.
На фабрике «Sarkanā zvaigzne» («Красная звезда») рабочие Плесиса, служившие в немецкой армии, и кузнец Асиньш открыто выразили свое недовольство арестами латышей. «Русские дорого заплатят за это». Рабочие Друвис и Дункс, обращаясь друг к другу, сказали: «1941 год повторяется, но мы покажем русским, что значит изгнать латышей с их родины».
Среди болтовни, которая ходит вокруг госуниверситета, можно услышать такие фразы: «Присылают всех евреев, 80% латышей, остаются только русские, коммунисты». В занятиях 25 марта не участвовали 410 учащихся из 4982. Причины отсутствия понятны. В Сельскохозяйственной академии видна забота старшеклассников. Несколько студентов говорят, что большую часть ночи с 25 на 26 марта они провели на улицах Риги, опасаясь ареста.
На рижских рынках произошло резкое снижение количества продуктов в продаже по сравнению с обычными: на 25% меньше масла, на 50% меньше мяса, на 25% меньше молока и картофеля, на 40% меньше сала и молока, на 25% меньше картофеля, 50 % меньше муки. Увеличивается спрос на хлеб и сало, в магазинах образуются длинные очереди за хлебом. У ювелиров есть большой спрос на золото и другие драгоценные металлы с мотивацией, что «может быть будет война, может быть, всех латышей депортируют, лучше берите с собой ценные вещи».
РОЛЬ ПРИБАЛТИЙСКИХ КОММУНИСТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В ДЕПОРТАЦИЯХ 1949 ГОДА.
Один из аспектов, до сих пор обсуждаемых историками, касается роли местных коммунистических партий в планировании и организации депортаций прибалтийских народов в марте 1949 года. , или они пытались максимально противостоять или смягчать меры, принятые Москвой?
В отчетах до марта 1949 г. и Москва, и прибалтийские столицы опровергли первоначальное решение о депортациях: Москва утверждает, что прибалтийские республики выразили необходимость противостоять и очистить свои страны от групп бандитов и противников режима, в то время как Прибалтийские советские правительства ссылаются на решение, принятое Кремлем и которым они ограничились выполнением.
Поиски в архивах прибалтийских компартий, местных КГБ и московских документах недавно пролили свет на некоторые новые аспекты этого вопроса. Например, известно, что руководители Эстонской КП и Таллиннского правительства первоначально пытались избежать депортации своих граждан, предлагая Москве альтернативные меры по нейтрализации кулачества: идея эстонцев заключалась в том, чтобы передать крестьяне считались богаче и боялись, что они будут выступать против насильственной коллективизации в районах на границе страны, в специальных деревнях, удаленных от остальной общины, чтобы нейтрализовать их, но в то же время предотвратить их депортацию за пределы Эстонии. границы. Это предложение было оценено Сталиным отрицательно и отвергнуто настолько, что секретарь Эстонской компартии Николай Каротамм попытался исправить ошибку, предложив в январе 1948 г. организовать депортацию враждебных элементов со всей Эстонии, возможно, в начале весной, перед сезоном сбора урожая. Однако эта попытка возмещения ущерба не уступила благосклонности Сталина к эстонским руководителям, которые в следующем году ликвидировали эстонскую номенклатуру, включая Каротамм.
Секретарь ЦК ЛР Янис Калнберзиньш еще в 1944 году в России, до возвращения в Латвию, восторженно комментировал перспективы коллективизации латвийских земель, но уже в 1946 году в Латвии, присоединенной к СССР, пытался проводить более независимую от экономическая и социальная политика, навязанная Москвой. Так называемые кулаки на самом деле были самой образованной и эффективной частью прибалтийского крестьянского и земледельческого класса, и местные органы власти беспокоились о потере лучшей рабочей силы и интеллигенции в стране. В документе из архива КП член ЦК Леликов, находившийся в Латвии в октябре 1948 года, сообщает интервью с самим Калнберзиньшем, который разъясняет позицию латвийского секретаря коммунистов:
Товарищ Калнберзиньш сообщил нам, что, по его расчетам, коллективизация [в Латвии] может закончиться между 1951 и 1952 годами. Он также сказал, что кулаки в Латвии имеют свои особенности. Это означает, что они прочно связаны с интеллигенцией - учителями, врачами, агрономами, юристами. Интеллигенция часто является дочерью или родственницей кулаков и зажиточных крестьян. По этой причине депортация кулаков оказала бы большое влияние на латышскую интеллигенцию. Кроме того, Калнберзиньш сослался на Литву, куда, по его словам, уже началось перемещение части кулаков, но положение не улучшилось, а ухудшилось. «В Литве, — говорит Калнберзиньш, — секретарь ЦК разъезжает по столице на броневике, а я гуляю по своему городу». В другом разговоре Калнберзиньш заявил, что когда коллективизация достигнет 30% 40%, тогда он поставит вопрос о депортации кулаков с территории Латвийской республики. Но на данный момент на территории Латвии колхозных деревень практически не построено. По словам латвийского секретаря, вопрос строительства колхозов в Латвии не должен считаться приоритетным, а должен осуществляться постепенно и в течение более длительного периода».
В Москве не приветствовались даже неортодоксальные позиции лидеров Латвийской компартии. 18 января 1949 года трех прибалтийских секретарей-коммунистов вызвали в Кремль, где они встретились со Сталиным. Это был последний раз, когда руководители эстонской, литовской и латвийской компартии имели «честь» встретиться со Сталиным перед смертью «отца», а визит в Москву привел к тому, что латвийская компартия вернулась в строй. более мягкие советы и добиться полного сотрудничества в политике коллективизации и мероприятиях, связанных с депортацией кулаков. Общая организация операции фактически находилась в руках партии, тогда как ЧК должна была играть более исполнительную роль.
В любом случае, в конце 1940-х советизация вновь оккупированных республик и депортация кулаков были жизненно важными задачами для Москвы. Экономика Советской России была серьезно подорвана огромными военными усилиями, и в конце 1940-х годов для СССР было жизненно важно оживить экономическое развитие и начать его в более отдаленных и менее развитых регионах, в том числе за счет эксплуатации природных ресурсов. ресурсы и строительство инфраструктуры и заводов. Труд в крайних районах был драгоценным товаром, а кулаки прибалтийских стран, которые часто были наиболее квалифицированными крестьянами и рабочими, были бесценным ресурсом для целей Москвы. Операция «Краста банга», как кодифицировали депортацию прибалтийских народов 1949 г., служила осуществлению насильственной коллективизации и советизации прибалтийских стран и в то же время экономическому развитию окраин империи. Это был преступный акт советского режима против тысяч литовцев, латышей и эстонцев, реабилитированных только после середины 1950-х годов, после смерти Сталина. Однако те, кто вернулся на родину, остались отмечены своим статусом кулака, и почти никто из них не смог вернуться в свои дома и владения, а многим было трудно реинтегрироваться в общество. Тем временем вынужденная иммиграция многих русских, белорусов и украинцев в страны Балтии значительно изменила демографический и национальный баланс этих государств, процесс русификации, который, особенно в Латвии и Эстонии, все еще имеет очевидные признаки сегодня.
Commenti
Posta un commento